Личная история лечения в Бельгии

В этом разделе я расскажу о том, как борьба за собственное здоровье привела меня к решению помочь тем, кто нашел в себе силы бороться со сложным недугом, неизвестным диагнозом или равнодушием и некомпетентностью. Я твердо знаю на собственном опыте: в Бельгии есть опытные врачи, готовые встать на сторону пациента, ставя его интересы выше денег.

Это история даже не столько о преимуществах медицинского обслуживания в Бельгии, сколько о  том, что даже при самом серьезном диагнозе нужно не опускать руки, доверять только абсолютным фактам, искать и использовать свой шанс получить лучшее лечение.

Личная история лечения в Бельгии

 

Я родилась и в России, но в юности провела много времени в Бельгии, куда выезжали в командировки мои родители. Я окончила там школу и поступила в университет, затем там же вышла замуж.

Уже в школьные годы я получила очень важный опыт взаимодействия с бельгийской медициной. Я часто сопровождала русскоговорящих пациентов к врачу в качестве переводчика. С 17 лет я регулярно переводила на родах и операциях.

Дальше случилось так, что я сталкивалась с собственными заболеваниями, зачастую очень серьезными. И полученный опыт помог мне преодолеть эти проблемы. Сегодня я могу сказать, что благодаря бельгийской медицине и веры в лучшее у меня трое здоровых детей и я здорова сама.

Я всегда возвращалась к бельгийским врачам, часто вопреки мрачным прогнозам, брала на себя риск, но всегда это было к лучшему. Во многом этому способствовало то,  что врачи в Бельгии, помимо высокой квалификации и владения всеми современными достижениями науки и техники, стремятся помогать людям и всегда находятся на их стороне в борьбе с болезнью.

 

История первая — первая победа

Летом 1999 года, когда мы уже жили в Бельгии с мужем, я ждала первого ребенка и поехала в Москву в отпуск навестить родных.

И тут, на втором месяце беременности, меня госпитализировали в московскую районную больницу с маточным кровотечением.

После беглого осмотра, врач заявила, что в УЗИ уже нет необходимости, что плод умер и надо делать «чистку» ...

Это было сильнейшим стрессом, но я все же настояла на УЗИ. По опыту сопровождения беременных в Бельгии я знала, что без этого исследования точно определить состояние плода невозможно. И когда я услышала, что сердце малыша бьётся, вместе с радостью я почувствовала возмущение: «Как же врач мог сказать такое, когда ребёнок жив?». Но она, не смутившись, сказала, что «при столь обильном кровотечении» ребёнка я всё равно потеряю. Но я уже не верила. В этот же день я улетела в Брюссель и сразу же пошла в клинику.

После осмотра, мой лечащий врач обрадовала меня, сказав, что волноваться абсолютно не о чем — ребенок здоров, кровотечение на развитие плода влияет далеко не всегда. Безусловно, это не означает, что не стоило обращаться к врачу с таким симптомом, но каждый случай индивидуален. Я была счастлива, и запомнила навсегда: нельзя пугаться, верить в огульные «страшные» диагнозы и идти на поводу у некомпетентности и равнодушия.

Дальше моя первая беременность протекала нормально и моя дочка родилась в срок и совершенно здоровой.

После этого случая я осознала, насколько мне повезло, что у меня был опыт и понимание, что второе мнение в Бельгии может помочь мне принять правильное решение.

История вторая — приговор

 2001 году у мужа закончилась командировка и мы вернулись в Москву. Я продолжила учебу в ВУЗе, воспитывала дочь. Однако мои злоключения продолжались. Весной 2003 года, когда я пришла на плановый осмотр к гинекологу, мне поставили страшный диагноз – «рак матки».

Когда слышишь такое в 23 года, земля просто уплывает из-под ног.

У меня было столько надежд, целей, семья, я хотела ещё детей... А тут, получается, этому, да и вообще всему, возможно, конец?

Это уже потом я узнала, что в среднем в развитых странах сегодня люди с этим диагнозом уже могут рассчитывать прожить в среднем около 10 лет. Тогда же мне казалось, что все кончено. Мыслить спокойно, а тем более здраво, было просто невозможно.

Клиника, в которую я обратилась, была платная, чистая, красивая и на хорошем счету. По внешнему впечатлению — европейский уровень… Операцию по удалению матки назначили буквально через 3 дня после оглашения диагноза…. Я была напугана, раздавлена. Моя вера в лучшее на какой-то момент меня покинула. 

От шока я очнулась я только после того, как муж предложил мне пойти и получить второе мнение в другой клинике. Для верности, чтобы избежать ошибки.

Это дало мне надежду. В другой клинике меня осмотрели, взяли анализы, но ничего особенного при осмотре не нашли. И тут по неопытности я сама задала вопрос: «Не видно ли чего-то особенного?». А потом и вовсе выпалила, что мне уже поставили диагноз, и к ним я пришла за вторым мнением. Я же никогда не была в таком стрессе, не сталкивалась с онкологией, и имела мало опыта с нашими врачами, поэтому и предположить не могла, чем это грозит!

После такого заявления, и во второй клинике мне быстро подтвердили первоначальный диагноз – «рак матки». И я, как любой пациент в стрессе, не задала себе вопрос: «как осмотр «без аномалий» после моей «подсказки» быстро превратился в онкологический диагноз?». Если бы не мой муж, я бы, наверное, сдалась. Но подробно расспросив меня и узнав, что я сообщила о первом диагнозе прежде, чем получила второй, он сказал, что эксперимент не удался, и настоял, чтобы я проверилась в Бельгии. Я записалась на обследование через 3 недели.

И тут началось «представление» со стороны клиники, где мне поставили первый диагноз. Когда я позвонила, чтобы перенести операцию, и сказала, что еду за рубеж подтвердить диагноз, меня уговорили прийти на еще одну, уже бесплатную, консультацию.

Врач вкрадчиво разъясняла мне во всех красках последствия моего неверного решения: «При подобном диагнозе у молодой женщины каждый день на счету», — говорила она, — «Вы ставите свое будущее под угрозу».

И в этот момент мне живо вспомнилась ситуация, когда за 4 года до этого меня с уверенностью толкали на «чистку». «Одна школа», — подумала я. После этого я почувствовала, что делаю все абсолютно верно.

И пусть даже диагноз подтвердится, зато я точно буду знать, что его поставили не те, кто хочет получить гонорар за удаление моей матки.

Вот сейчас вы, наверное, ждёте, что тут я напишу: «Ура! Рака в Бельгии не нашли, когда все проверили, сказали, что это была обыкновенная эрозия». Нет, все было не так, вернее, не совсем так.

Диагноз в Бельгии все же звучал «рак», но не всей матки, а только шейки матки, и самая начальная стадия. Бельгийский профессор просмотрел анализы, которые я привезла, отдал их мне и … сделал свои.

И вот это отличие в 1 слово, уточняющее место возникновения заболевания, дает громадную разницу. При раке шейки матки на ранней стадии удалять саму матку нет никакой необходимости. И это абсолютно другая хирургия с абсолютно другими последствиями как для женского здоровья, так и для семейной жизни.

Успех лечения рака в целом очень сильно зависит от нескольких факторов: ранней и предельно точной диагностики; правильности подбора терапии; возраста пациента. И поскольку эти три фактора были теперь на моей стороне, то прогноз был весьма благоприятным. Врач предварительно сказал, что болезнь, возможно, удастся вылечить одними хирургическими методами, без комбинации с лучевой терапией или химиотерапией. И что оставались шансы не только на полное выздоровление, но и на возможность иметь ещё детей.

Лечение прошло успешно. В моем случае, хирургическое вмешательство свелось к удалению только части ткани шейки матки до формы конуса – «конизации».

Ни лучевая, ни химиотерапия мне не понадобились. На протяжении еще двух лет я регулярно сдавала анализы. В Бельгии, естественно. После врач разрешил мне жить обычной жизнью. В конце 2005 года я родила сына. Ни до, ни после болезнь не возвращалась. И в 2012 году я решилась на третьего ребенка. Но это отдельная история.

Я не знаю, чем бы это закончилось, не будь у меня возможности поехать в Бельгию, но точно можно сказать одно: детей бы я больше родить не смогла.

История третья — почти детективная

После вторых родов мы с семьей жили в Москве, и я стала быстро худеть. Набрав за беременность 24 кг, я была искренне рада, что легко теряла вес. Ведь вернуть после родов стройную фигуру мечтает каждая женщина.

Личная история лечения в Бельгии

Однако, через некоторое время близкие начали задавать мне вопросы: я не просто пришла в форму не садясь на диету, но продолжала худеть дальше ниже своих обычных 70 кг.

Через три месяца после прекращения кормления грудью и 9 месяцев после родов ситуация не изменилась. Я стала весить 53 кг при моем росте 176 см. Гардероб пришлось сменить полностью. Но хуже было то, что появились слабость и апатия.

Когда я тихо сползла в обморок на кухне июньским вечером 2006 года, я решила снова вернуться в Бельгию. Но уже сразу, не обращаясь к докторам в России.

В Брюсселе мой гинеколог направил меня на УЗИ, анализ крови, к эндокринологу. Всё было в норме, не считая небольшой анемии.

Тогда мне назначили «гистеросальпингографию» - специальное исследование, позволяющее получить очень четкий и подробный образ полости матки. Оно позволило обнаружить, что в глубине фаллопиевой трубы приклеился крошечный кусочек плаценты. Размер его был мал, а местоположение нетипично, поэтому найти его без такого исследования было бы невозможно.

Именно он был причиной моих проблем. Развилось локальное воспаление, и организм пытался вытолкнуть инородное тело, тратя силы на борьбу с ним, и в итоге мог бы не справиться. Несложная операция позволила решить проблему. Я не знаю, какой диагноз поставили бы мне в России, но испытывать судьбу не было уже никакого желания.

История четвертая — дела сердечные

Вскоре после вторых родов у меня начались сбои в работе сердца. Аритмии бывали у меня несколько раз еще в детстве во время занятий спортом.

Тогда мне ставили классический диагноз – «вегетососудистая дистония» (как я потом узнала, он существует только в советской медицинской школе), и связали это с быстрым ростом организма. Когда я подросла, а спортивные нагрузки уменьшились, эти случаи действительно прекратились.

И вот, с 2005 года, сначала редко, а потом раз в 2-3 недели начались приступы аритмии, когда сердцебиение резко учащалось до 250-300 ударов в минуту. Мне казалось, сердце вот-вот разобьет грудную клетку и выпрыгнет наружу. Продолжались они от 30 минут до часа, затем все довольно быстро приходило в норму.

И если поначалу я думала, что это «единичный случай», то с третьего приступа стала звонить «03». Но как назло, когда «скорая» приезжала, приступ заканчивался. Врачи, снимая ЭКГ сразу после приступа, искренне удивлялись и говорили, что с такой кардиограммой меня можно отправлять в космос. А я мало того, что в течение приступа не могла пошевельнуться, еще несколько дней еле могла поднять руку.

Один из врачей предупредил меня, что при сильных аритмиях повышается риск развития инсульта, сердечной недостаточности и даже внезапной смерти.

Я стала ходить по специалистам… но везде лишь пожимали плечами. Через несколько месяцев поисков мне порекомендовали опытного врача по аритмиям. Как оказалось, такие симптомы не были уникальными. Но чтобы проверить это, мне пришлось пройти через провокацию приступа, которая заключалась в том, что мне в желудок поместили электрод, и, подключив второй к груди снаружи, несколько раз пропускали по нему ток. Это вызвало «мой» знакомый приступ.

Причиной оказалась врожденная аномалия нерва, подающего электрический сигнал о сокращениях к сердцу. В какой-то области он был расщеплен, что вызывало, при определенных условиях, поступление не одного, а нескольких сигналов, которые провоцировали приступ. Единственным способом устранить проблему было удаление лишних «проводов» при помощи операции высокочастотной абляции – буквально выжигания патогенной зоны током высокой частоты. 

В Москве хирург меня сразу предупредил о том, что помимо патологического участка нерва при операции может быть задет и здоровый. Это могло привести к необходимости немедленной установки кардиостимулятора. Риск такой ситуации врач оценил в 20%. А перспектива стать инвалидом в 25 лет совсем не радовала. К тому же, ждать бесплатной операции нужно было несколько месяцев, а без очереди ее цена оказалась очень высокой, и все равно не давала гарантий.

В данном случае времени у меня не было. Приступы стали регулярными, каждый новый  пугал и выматывал меня, увеличивал риски осложнений. Это заставило меня быстро вылететь в Бельгию. Там диагноз был полностью подтверждён, но по поводу риска ошибки во время операции и установки кардиостимулятора врач сказал, что читал лишь однажды о таком случае в американском научном журнале лет 15 назад, а в его обширной практике такого никогда не было. Техника операции отработана в совершенстве и причин для опасений нет никаких.

«Единственное, эффективность с первого раза — 90%, так что можем встретиться снова через несколько лет, если «лишний» нерв прорастет опять», - сказал бельгийский хирург.

К моему большому удивлению, стоимость лечения в Бельгии, была на несколько тысяч евро ниже по сравнению с ценой, которую мне озвучили в Москве.

Операция длилась более пяти часов. Примерно через 12 часов после операции мне уже разрешили пробно вставать с кровати, а на следующий день выписали. Еще через 4 дня меня ещё раз осмотрел врач и разрешил лететь домой.

Из мер предосторожности мне запретили 3 месяца поднимать тяжести и 1 месяц ходить в бассейн или сауну. К счастью, я попала в 90% пациентов, которым эта операция помогает с первого раза. Прошло уже больше 10 лет. Ни одного приступа с тех пор не было!

Я очень благодарна бельгийским врачам за то, что они в очередной раз вернули меня к нормальной жизни.

И главное, мне нравится их настрой, который передаётся пациенту: не стоит считать себя больным или ограниченным в возможностях, если у вас какое-то, даже серьёзное, заболевание. Современная медицина может помочь многим жить нормальной жизнью и наслаждаться каждой ее минутой.

История пятая — война со счастливым концом

В 2012 году я ждала третьего ребенка. В это время я интенсивно работала, и в июле, когда в работе был особенно сложный момент, мой организм, очевидно, не выдержал. У меня началась преждевременная родовая деятельность на сроке 25 недель. В этом состоянии, несмотря на все риски, я села в первый же самолет в Брюссель.

Скажу сразу, что, в конце концов, мне удалось доносить ребенка до полных 39 недель. Но это была тяжелая борьба за каждый день.

Личная история лечения в Бельгии

Я была совсем не подготовлена к такой ситуации. У меня даже еще не было лечащего врача в Москве, т.к. до этого я чувствовала себя нормально и не ожидала осложнений.

К счастью, знакомые порекомендовали специалиста, которая быстро приняла и осмотрела меня. Когда она сказала, что у меня началась активная родовая деятельность, я была просто в ужасе. На вопрос: «Что делать?», врач ответила, что шансов остановить родовую деятельность крайне мало. Необходимо снимать схватки, но лекарственные препараты имеют целый ряд побочных эффектов.

Мы с мужем были в ужасе. Мне грозили роды уже в ближайшие часы. И я понимала, что уход за таким недоношенным малышом крайне сложен.

Врач, поскольку нас порекомендовали, прямо сказала мне, что, по ее мнению, в Москве крайне мало хороших специалистов, умеющих хотя бы пользоваться современным импортным оборудованием, которое закупили несколько ведущих клиник. Более того, из 5 препаратов, которые вводят недоношенным малышам в Европе и США, в России были сертифицированы только 2, один из которых дефицитный, найти его практически невозможно.

Я искренне надеюсь, что сейчас ситуация улучшилась, но в моем состоянии тогда я стала судорожно взвешивать свои шансы долететь до Брюсселя.

Московский врач, которой я очень признательна за компетентность и прямоту, сказала: «Лети, не раздумывая, если ты знаешь, что тебе там помогут».

Я знала. Я позвонила своему лечащему врачу в Брюсселе, описала ситуацию, и он, хоть и понимал, какой риск я беру на себя, посоветовал мне прилетать как можно скорее. Через 18 часов после начала схваток я была в самолете. Чтобы всё-таки максимально отсрочить роды, мне ввели внутривенно то, что было доступно из препаратов, а также дали с собой таблетки. Таким образом, видимо удалось затормозить динамику родовой деятельности. Слава Богу, роды не начались в самолёте или по пути в клинику.

Но схватки продолжались с той же частотой. Когда я добралась до клиники, меня ждала ночная бригада интенсивной терапии. С момента моего приезда трое суток подряд врачи пытались остановить схватки, используя все имеющиеся в их арсенале препараты.

На четвертый день родовая деятельность была остановлена, но равновесие оставалось очень хрупким. Каждый день врачи ожидали начала новых схваток, инфекции околоплодных вод или других неприятностей. На практике, говорили они, сохранить беременность более 2-3 недель в таких случаях даже в Европе крайне сложно.

Личная история лечения в Бельгии

Важно было то, что врач терпеливо объяснил мне, что каждый лишний день на таком маленьком сроке очень важен для малышки, добавляет ей шансы на выживание и здоровье. Это сильно мотивировало меня бороться всеми силами за этот «каждый лишний день». Мы надеялись на чудо и старались «продержать» ребёнка максимальное время. Чтобы избежать напряжения, моя кровать была поставлена с уклоном, так, чтобы голова была ниже таза. Любая двигательная активность могла исключалась. Ни ворочаться, ни вставать в туалет я не решалась. Больше сделать было ничего нельзя. Я жила от утра до вечера, от вечера до утра. Никаких «послезавтра» или «через неделю». Каждый новый день был очередной победой. Уже из прошедших дней складывались недели.

Меня успокаивало то, что в случае родов ребенок уже находится в клинике, в которой работает одно из лучших неонатологических отделений в Европе.

Но, тем не менее, я боролась за каждый лишний час, каждый день. Эта борьба продолжалась 66 дней. Муж, семья и друзья очень помогали мне. Это были наши совместные 66 маленьких побед. Меня выписали из клиники в начале 38 недели, риск для малышки был позади. Она была полностью готова к появлению на свет, и наступления родов можно было ждать вне больничных стен. Приехав с оценочным весом в 900 гр, мы выписались с весом около 3 кг. Правда, за два месяца без ходьбы мышцы сильно ослабли, и стоять, да еще и с животом, было совсем непросто.

Но это всё мелочи по сравнению с тем счастьем, которое мы испытали, когда все было позади, и малышка родилась в срок!